Вообще всякое образование, всякая
наука нужны просто для того, чтобы
продолжалась нормальная жизнь
Вяч. Вс. Иванов
Библиотека иностранной литературы им. М.И. Рудомино
"В самом начале перестройки в Библиотеке иностранной литературы, где я работаю, ликвидировали спецхран. Освободились огромные площади, которые надо было использовать по-новому.

Родилась идея открыть в Иностранке Детский читальный зал и пустить во взрослую научную библиотеку детей. Тогда это было не принято: дети должны были читать только в специальных детских библиотеках. А мы открыли для юных читателей все книжные богатства без ограничений ­– с пяти лет каждый мог читать любую книгу из нашего пятимиллионного фонда, не важно, школьник ты или профессор, все равны.

Эту идею поддержал великий учёный Вячеслав Всеволодович Иванов, который как раз в это время был директором Библиотеки. Директорствовал он недолго, но и за этот короткий срок сумел вывести Иностранку на совершенно новый уровень профессиональный и человеческий. Учёный с мировым именем, он охотно читал лекции и для детей, и делал это блестяще".

Ольга Николаевна Мяэотс

переводчик, литературовед, исследователь книжной культуры, более 30 лет руководившая детским залом «Иностранки»

Скотт В. "Квентин Дорвард"
Скотт В. "Квентин Дорвард"
Интерес для коллекции представляет именно данное издание одного из самых известных романов основателя жанра исторического романа, включающее стихотворные переводы Вяч. Вс. Иванова.

Скотт В. Квентин Дорвард / Пер. с англ. М. Шишмаревой, Вяч. Вс. Иванова. Кишинев: «Лумина», 1986
Скотт В. "Айвенго"
Скотт В. "Айвенго"
«Айвенго» – один из первых исторических романов, ещё в XIX веке признанный классикой. Данное издание включает стихотворные переводы Вяч. Вс. Иванова.

Скотт В. Айвенго. Москва; Ленинград: Государственное издательство детской литературы Министерства просвещения РСФСР, 1953
де Сент-Экзюпери А., "Маленький принц"
Русский перевод самой знаменитой книги для детей считается одним из лучших. Его автор - Нора Галь, которая более 30 лет (с 1935 года) была дружна с писательницей и правозащитником Фридой Вигдоровой. С французским текстом «Маленького принца» Нора Галь познакомилась именно благодаря Вигдоровой и тут же перевела повесть для Фриды и её маленьких дочерей - Галины и Александры. А вот в библиотеке Вяч. Вс. Иванова книга оказалась "благодаря" Тамаре Владимировне Ивановой, знавшей Н. Галь и Ф. Вигдорову (а также замечательного сатирика и автора эпиграмм А. Раскина, чья книга с посвящением также входит в коллекцию Научного зала).
Примечательно, что именно "Маленький принц" обозначен Тамарой Владимировной как "первая книга в библиотеке" Леонида Иванова, чьи детские книги во многом составляют фонд "от двух до пяти", по выражению К. Чуковского, а также и старше, представленный в предлагаемой подборке. Перу Норы Галь принадлежат также переводы других произведений Сент-Экзюпери («Планета людей», «Письмо заложнику», «Письмо генералу X»), как и многочисленных воспоминаний и эссе о нём.

Антуан де Сент-Экзюпери. Маленький принц / Пер. с фр. Н. Галь. М.: Молодая гвардия, 1963
А. Немировский, "Слоны Ганнибала"
Исторический роман о драматических событиях Второй Пунической войны.
Александр Немировский – уникальное явление советской литературы, да и науки тоже. Историк Древнего Рима и этрусской культуры, педагог, поэт, прозаик и переводчик, автор более пятидесяти книг поэзии, исторических романов, учебных пособий и научных монографий, доктор исторических наук, основатель кафедры истории древнего мира и древних языков Воронежского государственного университета, первым среди российских учёных исследовал нурагическую культуру Сардинии и её связь с этрусками. Вполне естественно, что интерес к Древнему Миру, поэзия, переводческое искусство сближало Вяч. Вс. с Александром Иосифовичем. Как и особый интерес к творчеству Р.-М. Рильке, первым советским переводчиком которого был Немировский.

А. Некрасов, "Приключения капитана Врунгеля"

Повесть Андрея Некрасова о капитане Врунгеле давно стала одной из самых любимых и востребованных. Фантастические приключения Врунгеля, его старпома Лома и матроса Фукса радуют уже не одно поколение тех, в ком кипит страсть к приключениям. Некрасов, прежде чем стать писателем, сменил много профессий, сам был моряком и путешественником, побывал во многих уголках Земли. Он записывал рассказы и байки, которые рассказывали его товарищи.

Борис Житков в 1934 году посоветовал ему написать книгу. К середине 1936 года повесть была написана и принята журналом «Пионер», где печаталась в течение 1937 года, за исключением № 10, где должна была появиться глава о Японии, которую не пропустила цензура. В книжном издании 1939 года эта глава была восстановлена, а текст повести значительно расширен. Для Вяч. Вс. Иванова это произведение связано с кругом чтения предвоенных лет.


Некрасов А. Приключения капитана Врунгеля: Фантастическая повесть. Москва: Советский писатель, 1992.

Что же роднило известного лингвиста, семиотика, антрополога, культуролога, ученого с мировым именем, директора Института мировой культуры МГУ, Русской антропологической школы при РГГУ, доктора филологических наук, академика РАН, академика Американской академии наук и искусств, члена Британской академии и Академии наук Латвии, профессора Стенфорда и Калифорнийского университета Вячеслава Всеволодовича Иванова с детской книгой, помимо событий, связанных с открытием «детского» зала Библиотеки иностранной литературы?


Иванов был энциклопедически образованным человеком, владеющим огромным количеством языков, знакомым едва ли не со всеми известными деятелями науки, литературы и культуры второй половины ХХ в. Особую, можно даже сказать – трепетную, любовь Вячеслав Всеволодович питал к мифам. Ведь мифы, сказки, народные песни, частушки, присказки и прибаутки – основа культурного самосознания и самопознания любого народа. Зачастую именно они – основа языкового гения каждой из живущих культур. Исследования Вяч. Вс. посвящены исторической и сравнительной лингвистике, психолингвистике, семиотике, математической лингвистике, литературоведению, истории культуры, антропологии. Он – автор более 1000 научных работ, переводов с восемнадцати языков, том числе угаритского эпоса, мифов, древних сказаний и намного более современных стихотворных произведений (например – стихотворений Р. Киплинга, В. Скотта, Ю. Тувима). Совместно с другом и коллегой, академиком В. Н. Топоровым, написал две монографии и множество статей по семиотике славянской культуры. Иванов и Топоров являются создателями «теории основного мифа». Входил в состав редакционной коллегии энциклопедии «Мифы народов мира», за что был удостоен Государственной премии.


Во всех затрагиваемых им научных областях он был источником идей фундаментальных, в которых история культуры и мифология всегда рассматривались сквозь призму языка. И именно поэтому в библиотеке ученого так много книг сказок, мифов, эпических произведений…

Есть книги, подаренные его отцу, писателю Всеволоду Иванову, его сыну Леониду, книги «из Переделкино» (дары великих соседей, например – К. и Л. Чуковских), книги авторов с инскриптами и без, подаренные по тому или иному случаю. Классика, современность… Снова на этой странице лишь часть того, что представлено в переданной вдовой Вяч. Вс., Светланой Леонидовной, коллекции «московского гнезда» семьи Ивановых. Однако теперь, читая «Айвенго» или «Квентина Дорварда» Скотта, стихи Киплинга, Байрона, Тувима или Райниса, мы можем – неожиданно для себя – сказать, что прикоснулись к жизни последнего человека Возрождения, как справедливо называли Иванова коллеги, к его тихой, но страстной любви к тексту, языку, мифу.

Н. Пожарицкая, "Обезьяны, обезьяны, обезьяны…"

Книга, построенная на новейших научных данных 1970-х годов, рассказывает об истории открытия, особенностях образа жизни некоторых видов обезьян, о том, как исследуют поведение этих удивительных животных. Но главное – о том, какое значение имеют эти исследования для развития многих областей человеческого знания: «Всестороннее изучение обезьян оказало влияние на развитие многих областей человеческого знания. Существенным оказалось влияние приматоведения на развитие науки о поведении животных. Ценный материал дают исследования обезьян для физиологии, медицины. Изучение физиологии и биохимии обезьян содействовало успеху в борьбе со множеством тяжелых заболеваний» (из предисловия к книге проф. Я. Рогинского). Обезьяны, как и термиты, пчелы, всегда интересовали Вяч. Вс. Иванова. Изучение поведения, как и интеллектуальных способностей животных находит отражение во многих работах учёного.

Цитаты из интервью Вяч. Вс. Иванова
выполненного в 2008 году М. Черняк для «Universum: Вестник Герценовского университета» (2008, № 10, с. 68-72)
М. Черняк. Вячеслав Всеволодович, расскажите, пожалуйста, про Ваши первые читательские шаги, про то, кто и как формировал Ваше чтение, какие книги были любимыми?

В. Иванов. Дело в том, что в детстве я тяжело заболел костным туберкулезом. Мне было неполных шесть лет. Два года я в прямом смысле слова был привязан к постели. И писать, и читать я учился лежа. Сначала меня учила мама, у которой были навыки учительницы. Ведь она вступила в партию после революции и уехала в провинцию учить детей. Она пыталась меня обучить письму, но это давалось с трудом. Ведь рука была привязана, поэтому почерк был ужасный. Я лишь потом, с 14 лет, стал исправлять почерк, когда стал писать по-английски. А вот чтение пришло быстро. Это было мое открытие. Я рано сообразил, что не нужно читать все слово, а можно посмотреть на него и догадаться, что в конце. Это было озарение. Я практически сразу стал читать очень быстро. Скорость чтения у меня была намного больше среднего мальчика. Я много упражнялся в чтении. Когда меня возили на процедуры в Москву, я был очень доволен, потому что мог читать длинные вывески. Это было очень интересно — проезжать длинное слово и догадываться о нем.
Интервью озвучили наши сотрудники:
Владимир Фролов - руководитель Центра междисциплинарных исследований
Вероника Николаева - ведущий специалист Центра культурных проектов
"Лингвистические задачи"
В этот сборник включены занимательные задачи по языкознанию. Решая их, старшеклассники могут глубже проникнуть в сущность изучаемых в школе фонетических и грамматических законов русского языка, практически познакомиться с некоторыми из современных методов лингвистического исследования, получить представление об общем языкознании как науке, изучающей основные закономерности строения и развития языков.

Обнаружить эту книгу в коллекции Вяч. Вс. Иванова – вполне естественно. А. Журинский, А. Зализняк, сам Вяч. Вс. стояли у истоков проведения лингвистических олимпиад школьников, которые долгие годы были одними из центральных событий в области популяризации гуманитарных наук СССР. Безусловно, связано это и с тем, что Вяч. Вс., после вынужденного ухода из МГУ, работал заведующим группой машинного перевода Института точной механики и вычислительной техники, был председателем лингвистической секции Научного совета по кибернетике АН СССР, занимался теми до сих пор современными вопросами соотнесения лингвистики и кибернетики, которые дали, в том числе, и рождение AI.

М.Ч. А что Вы тогда читали?
В.И. Сейчас мне иногда сложно вспомнить, что мне читали вслух, а что было прочитано самим. Вся наша большая семья занималась с больным ребенком, няни были, мне очень много читали вслух. С 1935 до лета 1937 — время моего лежания — это время чтения. Ведь 1937 г. — год 100-летия со дня гибели Пушкина. Это было грандиозное признание Пушкина в сталинских масштабах. Мне приносили тетради с изображением Пушкина, о нем было написано во всех журналах. На меня это посыпалось. Поэтому я много читал Пушкина. Помню, что «Полтаву» читал в собрании сочинений, «Руслана и Людмилу» знал наизусть.
М.Ч. А детские книжки читали?
В.И. Да, конечно. В моем распоряжении была интересная детская литература, был замечательный ленинградский Детгиз с Хармсом, которого еще можно было читать, с Маршаком и Чуковским. И были книжки с картинками. Читал журналы «Костер», «Пионер», «Мурзилка», «Чиж и еж». Я ждал эти журналы, например, «Приключения капитана Врунгеля», и очень волновался, что книгу не допечатали. Но все же это был лишь первый слой моего чтения, это чтение от моих пяти до шести лет. Первый год лежания.
В. Берестов, "Школьная лирика"
Книга стихов известного поэта Валентина Берестова о ярком и разнообразном мире детей и подростков.

Берестов и Иванов – друзья детства, вполне естественно, что практически все книги Валентина Дмитриевича, зачастую с веселыми автографами, присутствуют в коллекции Комы. Тем, кто хочет узнать, как Вяч. Вс. и В. Д. были членами жюри Литературной викторины для школьников с участием команд московских школ 1986 года, рекомендуем посмотреть редчайшую запись: https://youtu.be/i4_rBlQ1SN4

М.Ч. Тамара Владимировна рассказывала, что во время Вашей болезни завела такой порядок. Все гости, которые приходили в дом, должны были побеседовать с Комой. Так, Вашими собеседниками в столь раннем возрасте стали К. И. Чуковский, Б. Л. Пастернак, П. Л. Капица, В. Ф. Асмус и многие другие. Они влияли на Ваше чтение?
В.И. Конечно, но все же влияние отца было определяющим и главным, прежде всего в науке, и вообще в жизни в целом. Именно он стал активно заниматься моим чтением. Папе присылали списки всех выходивших новинок, мы вместе выбирали книги и заказывали их. Одна книга потрясла меня. Я сразу перешел на другой уровень чтения, когда прочитал книгу Соломона Яковлевича Лурье «Письмо греческого мальчика». Ее автор (кстати, родственник первой жены Б. Пастернака) — известный филолог и историк. Он был одним из крупнейших исследователей античности, особенно Демокрита. В этой книге с точки зрения ребенка было описано афинское общество. Это произвело на меня в шесть лет огромное впечатление. А потом я прочитал книгу Бронштейна «Солнечное вещество». Матвей Петрович — известный физик, близкий друг Ландау, специалист в области физики полупроводников, теории гравитации, ядерной физики, астрофизики — был мужем Лидии Корнеевны Чуковской. Эта книга, вышедшая перед арестом автора в 1937 г., рассказывала о замечательных открытиях, которые были сделаны на пути к «солнечному веществу». В ней был уникальный материал об изобретении радиотелеграфа, об истории обнаружения гелия и т. д. Еще моей любимой книгой, которую я потом все время перечитывал, было «Путешествие на корабле “Бигль”» Дарвина. Это первая книга Дарвина. Из папиного списка были книги, рассказывающие о биографии изобретателей, ученых, которым плохо жилось. Это была серия в Детгизе. Так, мне нравилась книга о Фарадее, там была его популярная лекция о свече.
Ю. Крутогоров, "Рассказы о деревьях"
Занимательные рассказы о деревьях, которые окружают нас в лесу и городе: березе, сосне, дубе, тополе, ели, пихте, лиственнице, осине, клёне и других.
В каждом из рассказов - интересные факты и особенности жизни каждого вида деревьев.
Эта книга Юрия Абрамовича Крутогорова, довольно известного и популярного детского писателя-историка, оказалась в библиотеке Вяч. Вс. Иванова «благодаря» его сыну, Леониду, о чем свидетельствует дарственная надпись автора.

М.Ч. В одном из писем, которые опубликовала Т. В. Иванова, Ваш отец пишет: «Со следующей оказией, пришлю тебе, Кома, хороший репродуктор для радио и атлас мира. Если будет оказия с пароходом, я пришлю еще книг». Атлас мира дошел до Вас? А в других письмах он обещает прислать газеты…
В.И. В семь лет благодаря отцу я стал читать книги о современной политике. Он этим жил. Он был ужален мировой политикой. Знал, что будет война, один из немногих из его окружения. Дома старался об этом не говорить, а со мной говорил много. Книга, которая тогда поразила меня, — это книга Эрнста Генри «Гитлер над Европой» и «Гитлер против СССР». Эрнст Генри (Семен Николаевич Ростовский) — это разведчик, писатель, журналист. Я с ним потом познакомился. Он как агент ОГПУ с 1920 г. жил в Германии, состоял в германской компартии, потом переехал в Англию. Он был гениальный шпион, установил связи с немецким генштабом и получил карты нападения на Европу, на Францию, на Данию. В книге были карты, на которых была изображена вся последовательность действий, стрелки фронтов. Все точно, как было потом. Я нескромно выскажусь, что кроме меня и отца эти книги огромное впечатление произвели на Эйнштейна. Он хотел издать их миллионными тиражами, чтобы человечество знало, куда оно идет. Но его мало кто слушал. Книги изданы до 1937 г. А в 1937 г. Эрнста Генри уже арестовали. Карты я внимательно изучал и очень полюбил. По мировую войну я знал все.
Б. Галеев, "Поющая радуга"
Эта книга посвящена необычной проблеме - новому для времени выхода книги в свет искусству светомузыки. Соответственно необычны форма и манера изложения материала. Автор приводит не только исторические, теоретические данные из разных областей знаний, но и привлекает для наглядности пояснительные схемы, рисунки, цитирует стихи. Несмотря на откровенно занимательный, популярный характер изложения материала, книга рассчитана на «новых читателей, рожденных эпохой научно-технической революции».
И сам Галеев, и проекты СКБ “Прометей”, руководителем которого он являлся, в какой-то момент времени были чрезвычайно интересны Вяч. Вс. В коллекции хранятся и другие книги Булата Галеева, каждая с дарственной надписью, проникнутой уважением и желанием поделиться радостью о новом направлении творчества, тесно связанном как с кибернетикой, так и с искусством.
М.Ч. Теперь понятны слова Тамары Владимировны в ее воспоминаниях «Мои современники, какими я их знала». Она писала:
«Большой спрос среди переделкинцев был на нашего сына Кому, мальчик знал все географические названия и составы кабинетов всех европейских государств, так что легко заменял и справочный словарь, и географическую карту».
В.И. Да, я же читал газеты в огромном количестве. Я читал газеты и комментировал происходящие события всем людям. Например, прочитал, что китайская армия движется из провинции, и начал составлять карты. А ведь никто на эти сообщения в газете не обращал особого внимания. А для меня самым интересным было следить за тем, что никто не знает. Я помню, как в папином кабинете сидели Федин, Фадеев, Леонов, цвет нашей литературы, и я им говорил, например, о том, что Германия присоединила Австрию. А никто из них не знал. Степень незнания современной ситуации была удивительная. Невнимание к повседневной политической жизни было фантастическое. Всеволод Иванов очень отличался от своих современников интересом к чтению политических книг и газет, которым увлек и меня. Правда, летом 1937 г. мне перестали давать газеты из-за процессов. Я не мог понять почему. И когда я уже мог ходить и много занимался в папином кабинете (мне было около восьми лет), я прочитал книгу Фейхтвангера «Москва 1937» и материалы процессов, поэтому я сразу понял, почему от меня прятали газеты.
Puisīts augu: "latviešu tautas dziesmas"
Сборник латышских народных песен составлен Имантом Зиедонисом, известнейшим поэтом, прозаиком, певцом, публицистом, сценаристом, общественным деятелем Латвии ХХ века. Зиедонис был хорошо знаком с Вяч. Вс., о чём свидетельствуют книги поэта, зачастую надписанные им в дар Вяч. Вс.
М.Ч. Вячеслав Всеволодович, творческая судьба Вашего отца была драматичной, но и во многом счастливой, так как он, по его же собственным словам, был "счастлив сомнением", а поиск, эксперимент, спор с самим собой были сутью его творческой биографии, что определяло и победы, и поражения его произведений. Он исходил чуть ли не всю Западную Сибирь и Среднюю Азию в молодости, был факиром, протыкал себя шпагами, чтобы заработать на жизнь, всерьез занимался йогой и опытами передачи мыслей на расстояние. Понятно, поэтому Вс. Иванов всю жизнь любил приключенческую, авантюрную и фантастическую литературу. А Вам он эту любовь передал?
В.И. Что касается папиных попыток приучить меня к фантастике и приключениям, это было неудачным. Хотя я сам пытался писать детективный роман «Часовые колесики» про нашего шофера Дементьева. Мы с Мишкой (сводный брат Вяч. Вс., художник М. Вс. Иванов. — М. Ч.) хорошо знали Жюль Верна. В доме было и собрание сочинений Жюля Верна на французском языке. Мама хотела, чтобы мы читали в оригинале. Я помню, что с трудом читал его непереведенный роман. Уэллсом увлекался. А Майн Рид, Купер не шли. Меня интересовала более взрослая литература. Хаггард, например. Я очень увлекался науками. Так, «Затерянный мир» Конан Дойля меня интересовал в большей степени описанием чудищ, чем сюжетом. Папа приносил комплекты старых журналов 1920-х гг., в которых было много приключенческих романов. Но я их читал мало и без интереса. На французском языке мы читали скучного Э. Сю. Потом Чуковский начал заниматься со мной английским языком. Читать на иностранных языках я стал позже.
М. Зверев, "В верховьях Томи"
Максим Дмитриевич Зверев – советский учёный, заложивший основы изучения млекопитающих в Западной Сибири, позже — писатель-натуралист, автор книг о природе, животных, изданных в странах СНГ, а также во Франции, Англии, Испании, Польше, Германии, на Кубе и в других странах мира, основатель Новосибирского зоопарка и станции юннатов. Сына ссыльных, бывшего прапорщика царской армии в 1933 году Зверева должны были арестовать. Но его начальник приложил немало усилий, чтобы ученый остался на свободе. По документам Зверева «зачислили» в ГУЛАГ, но позволили работать в зоосаде и проживать дома. При этом Зверев отдавал свою зарплату государству. Публиковался с 1917 года, руководил Комиссией по охране природы Союза писателей Казахстана, более 10 лет на общественных началах издавал природоведческий сборник «Лик земли». Как учёный, выступал за то, что бережное отношение к природе следует воспитывать с детства. Писал для детей рассказы, сказки, повести о животных. В библиотеке Ивановых маленькая книжка Зверева оказалась в качестве дара Всеволоду Вячеславовичу, жизнь которого также напрямую связана с Сибирью. Интересно, что помимо инскрипта автора, на титуле книги значится ещё одна надпись, в которой явно присутствуют чьи-то инициалы и слово «зоопарк». К сожалению, о чём именно идёт речь, понять очень сложно.
М.Ч. А русская классика?
В.И. Как ни странно, отцу не хотелось, чтобы русская литература попадала в круг интересов. Этим больше занималась мама. Современную литературу в те годы я тоже не читал. Пожалуй, только «Аэлиту» А. Толстого и «Детство Никиты», которое любили родители. Классическую русскую литературу я серьезно стал читать уже позже. И совсем не отличался в школе успехами по литературе. Я много читал русских поэтов. Пушкина много прочитал сам. А прозу мало.
А. Шаров, "Человек-горошина и простак"
Злобный колдун Турропуто стремится поработить мир, погрузить его в тьму веков. Действуя хитростью и подлостью, он почти добивается своей цели. Но добрый и отважный Простак - ученик сказочника Ганзелиуса - и его друзья вступают в схватку со злом и не позволяют времени пойти вспять.

Сказочно-фантастическая повесть Александра Израилевича Шарова была экранизирована («Правитель Турропуто», 1988). Шаров – в советское время достаточно известный и популярный писатель, автор многочисленных сказочных и фантастических рассказов, повестей, эссе. Помимо детской литературы, он стал известен своими очерками и эссе времен Великой отечественной войны, книгой о Януше Корчаке и некоторыми другими документальными произведениями. В феврале—июне 1937 года принимал участие в трансарктическом перелёте по маршруту Москва — Уэлен — Москва на самолёте «СССР-Н-120» в качестве специального корреспондента газеты «Правда». Вполне возможно, что знакомство с семьей Ивановых началось еще с отца Вяч. Вс., Всеволода Вячеславовича, также бывшего военным корреспондентом, как и сам Шаров.

И. Сельвинский "Умка - белый медведь"
Илья Львович Сельвинский – один из крупнейших представителей авангарда в русской поэзии, основатель и председатель Литературного центра конструктивистов. В 1933—1934 годах Сельвинский был корреспондентом «Правды» в экспедиции, возглавляемой О. Ю. Шмидтом на пароходе «Челюскин», однако в дрейфе и зимовке не участвовал. Несмотря на лояльное отношение к советской власти, Сельвинского цензурировали и подвергали обструкции. Так, в 1937 году была запрещена пьеса «Умка – белый медведь», а в 1943 году, когда поэт находился в рядах действующей армии на Крымском направлении, его критиковали за сочинительство «вредных» и «антихудожественных» произведений, обвиняли в том, что он «неправильно» рассказал о еврейских жертвах фашистов. В 1948 году приказом Главлита официально под запретом оказались многие произведения Сельвинского, в том числе — знаковые поэмы 1920-х гг. Неоднозначно поведение Сельвинского во время травли Б. Пастернака, однако доподлинно известно, что между поэтами все сложные вопросы были разрешены примирением перед смертью Бориса Леонидовича. Учениками Сельвинского в Литинституте были в разное время Давид Самойлов, Юрий Борев и другие.

Самым известным из произведений Сельвинского до сих пор остается романтическая пьеса «Умка – Белый медведь» – о красноармейце, которого послали к чукчам «поднимать» Север после событий Гражданской войны.

2023-2024

© Библиотека иностранной литературы

Центр междисциплинарных исследований

Контакты
Россия, Москва, Николоямская ул., 1
Библиотека иностранной литературы, 2-й этаж


ИСПОЛЬЗОВАНЫ
фото и видеоматериалы из открытых источников
Режим работы
  • Пн—пт: 11:00–21:00
  • Сб—вс: 11:00–19:00

ЛЕТНИЙ ПЕРИОД
  • Пн—сб: 11:00–19:00
  • Вс: выходной
Партнерам и волонтерам
Пишите нам на почту irc@libfl.ru с пометкой «Сотрудничество» или «Волонтер» соответственно.







Создание и поддержка сайтов для талантливых и многогранных людей
| Julia Chu - web agency