Устраиваемые тремя подразделениями библиотеки летом 2024 года книжные выставки призваны рассказать
о Канте, его городе, его наследии. И наследие понимается нами достаточно широко – от оригинального кантианства до вопроса о том, зачем сегодня рассказывать о философии подрастающим поколениям. Центр редкой книги и коллекций, Центр междисциплинарных исследований и Центр детской книги и детских программ, совместно с Центром социально-гуманитарной информатики Балтийского федерального университета, приглашают читателя совершить почти невозможное – на время стать современником Канта, чтобы затем попытаться понять, что философия может дать человеку в его повседневной жизни.

Искренне надеемся, что путешествие с профессором Кантом поможет лучше узнать, почему же его имя так дорого не только землякам, но и всем мыслящим и любознательным, вне зависимости от их возраста.

Кроме родного немецкого, Кант знал латынь, французский, древнегреческий и древнееврейский языки, при этом все четыре свои диссертации он написал именно на латыни, преподавал сначала на этом же древнем языке, а с 1758 года – на немецком.

Несмотря на то, что при жизни Кант говорил о своих шотландских корнях, это вряд ли соответствует действительности. Он родился в семье шорника, чьи предки были выходцами из Мемеля (теперь - город Клайпеда), предки же по матери – из Нюрнберга. Семья не была слишком богатой, однако пользовалась определённым местом в общественной иерархии. Происхождение из семьи ремесленника, семьи благочестивой и любящей детей (их было девять, Эммануил был четвёртым, его младший брат Иоганн Генрих впоследствии стал пастором в Курляндии, а уж его потомки переселились на Урал и участвовали в постройке «Уралмаша»), позволило Канту получить строгое, но хорошее воспитание и попасть вначале в школу при госпитале св. Георга, а затем – во Фридрихс-Коллегиум. В возрасте шестнадцати с половиной лет Кант поступает в Альбертину, во многом благодаря поддержке со стороны своего дяди, сапожника Рихтера,
и богослова-пиетиста Франца Альберта Шульца, друга семьи, директора Фридрихс-Коллегиума и впоследствии ректора Альбертины. Будучи уже представителем академического сообщества, Кант не только поменял сословие, но и приобрёл свободу как в плане бытовом (съехал из родительского дома), так и в плане учебном (мог изучать именно те области, которые его интересовали в первую очередь). Правда до сих пор неизвестно,
на каком из факультетов Альбертины учился будущий великий мыслитель.

Философ почти всю жизнь прожил в относительной бедности, и в первые годы, во время учёбы в университете, подрабатывал репетиторством, а также – игрой в бильярд и карты. К несчастью, потеряв мать ещё в возрасте тринадцати лет, в последний год обучения Кант теряет и отца, что вынуждает его покинуть университет и взяться за труд домашнего учителя. В течение 10 лет именно это занятие будет основным источником дохода молодого исследователя.

С 1755 года, когда Кант защищает свою первую магистерскую диссертацию («Об огне»), а два месяца спустя – диссертацию на степень доктора («Новое освещение первых принципов метафизического познания»), и вплоть до назначения на должность профессора в 1770 году мыслитель состоял приват-доцентом университета,
что давало возможность преподавания, но без жалования со стороны Альбертины. Осенью того же 1755 года Кант публикует свою гипотезу образования Солнечной системы из газовой туманности (гипотеза Канта-Лапласа), а год спустя защищает ещё одну диссертацию («Физическая монадология»).

Свой знаменитый образ жизни и привычки, которые стали притчей во языцех ещё при жизни профессора, Кант фактически приобрёл лишь после покупки собственного дома в 1783 году. В этом же году Кёнигсберг получил, по настоянию профессора, свой первый громоотвод, установленный на крыше той церкви, в которой Кант был когда-то крещён.

Одной из поразительных привычек Канта было стремление записать в свой блокнот всё то, что ему было необходимо забыть.

Чтобы понять, насколько Кант был человеком своего времени, надо лишь взглянуть на список имущества, составленный им при переезде с одной съёмной квартиры на другую: чернильница, перья и нож, бумага, рукописи, книги, домашние туфли, сапоги, шпага, шуба, шапка, ночные штаны, салфетки, скатерть, полотенце, тарелки, миски, приборы, солонка, рюмки и стаканы, бутылка вина, табак, трубка, чайник, чай, сахар и щётка. Набор джентельмена.

Философ действительно мало выезжал из города. Он видел море во время своей поездки в Пиллау (теперь – Балтийск), но вот купался ли он в нём – этого никто не знает. Кант не имел опыта наблюдения за экзотическими животными, но любил подкармливать воробьёв на подоконнике своего кабинета.

Профессор не считал деньги источником довольства, скорее воспринимая их как средство помощи людям : 1123 гульдена отдавал он регулярно на поддержку своих родственников и городской бедноты.

В свои последние годы Кант отошёл и от преподавания, и от написания научных работ. Его ум постепенно слабел, давали знать о себе проблемы со слухом, зрением, потеря вкуса и обоняния, общий упадок сил. В свой последний день рождения, 22 апреля 1803 года, Кант прощался со своими друзьями, а в последние недели и дни жизни, когда Кант уже слабо понимал, что ему говорят на какие-то бытовые темы, он, тем не менее, мог вполне осознанно общаться по научным вопросам.

Конечно, первым источником познаний о России может служить опыт взаимодействия профессора с русскими офицерами во время Семилетней войны: с 1758 по 1762 год Кёнигсберг и его жители были неотъемлемой частью Российской Империи. Кант не сторонился их общества, проводил для них частные занятия – всё это, так или иначе, шло на пользу финансовому благополучию Канта. Также русские часто приглашали его на званые обеды, которые Кант не без удовольствия посещал. Но сведений о прямых контактах Канта с русскими осталось мало, что не позволяет говорить о том, что Семилетняя война является центральным периодом формирования представлений философа о России. Откуда же Кант черпал свои познания?

Так, Кант считал, что основная проблема России – в долготе ночей на её территории, причём для него Русский Север и Санкт-Петербург в этом отношении были практически равнозначны, что, как нам известно, крайне далеко от истины. Кант кое-что написал и об отношениях России и Китая : он считал, что если бы реки России текли на юг, то между этими странами были бы гораздо более тесные и тёплые взаимоотношения. Но, так как российские реки текут к Северному Ледовитому океану, это остаётся недостижимым. Если сейчас, без научного комментария историков и географов, предложить читателю эти тексты, то он просто посмеётся, и будет прав.
Но это не смешно, ведь перед нами уровень научных знаний XVIII века, и ничего особо удивительного в том, что великий философ считал именно так, нет и быть не может. Такова история науки, история поиска истины. И Кант стоит у её истоков.

Несмотря на то, что Кант явно опирается на труды Руссо и Лейбница в описании русского характера, оставляя
за скобками свой опыт общения с русскими офицерами, его описание типичного русского человека интересно:

"Русские люди суровые, подвергаются жёсткому воспитанию, вырастая в твёрдых и мужественных, здоровых и бравых парней".

Сложно сказать, откуда Кант брал сведения о воспитании детей в России, однако его образ русской женщины вполне пришёлся бы «ко двору» в контексте поэмы Н. Некрасова «Кому на Руси жить хорошо».
И вообще – Кант более чем спекулятивен в своём описании быта и нравов того или иного народа, не только русских, что в принципе свойственно учёным его столетия. Однако, в отличие от большинства современников, Кант находился в постоянном поиске новой информации, и пусть она далеко не всегда объективна, а зачастую – просто фантазийна, этот постоянный поиск свидетельствует о живом уме философа. На большее же сложно рассчитывать в контексте эпохи.

Кант знал как минимум пять слов из русского языка, причём далеко не самых известных в контексте его места жительства – таких, как «щи» и «квас». Вполне возможно, что источником этих лингвистических познаний были как раз-таки рассказы фон Гиппеля.

Вообще, единственная «русская» тема, выводы о которой Кант делает, основываясь на личном опыте, а не на суждениях Лейбница, Руссо и других философов и исследователей эпохи Просвещения – это тема армии. Здесь личный опыт общения сыграл свою роль, представив русского солдата как идеального подданного Императрицы, истинного патриота своей Родины. Такими же представлены и русские крестьяне, которых Кант считал намного умнее их собратьев из родных ему немецких земель. Кант пишет о русских крестьянах как
о самоучках, смекалистых и способных людях, однако тут же он говорит и о том, что природная смекалка – одновременно и сильная, и слабая сторона русского крестьянина.

В целом можно сказать, что описание русского народа и России в трудах Канта – во многом дань своему времени. Но тот неутомимый поиск, которым сопровождается желание философа дать наиболее точное описание, пожалуй, и есть самая ценная часть его попытки выявить дух русского народа.

В философии Канта существует определённая периодизация, и приблизительно с 1762 начинается его подготовка к воплощению плана так называемого «критического периода», о котором профессор напишет уже после его осуществления в одном из писем к богослову и церковному историку Карлу Фридриху Штейдлину:

В этот период Кантом были написаны фундаментальные философские работы, принёсшие учёному репутацию одного из выдающихся мыслителей XVIII века и оказавшие огромное влияние на дальнейшее развитие мировой гуманитарной мысли:

• «Критика чистого разума» (1781),
• «Критика практического разума» (1788),
• «Критика способности суждения» (1790).

Самым узнаваемым трудом Канта стала «Критика чистого разума», основа его величайшего вклада в историю философии. Ключевой вопрос трактата – исследование познавательной возможности разума в отрыве от знаний, получаемых опытным путём. По ходу исследования Кант освещает вопросы пространства и времени, возможности доказательства существования Бога посредством разума и другие. Кстати, читатель наверняка помнит эту цитату:

«Ведь говорил я ему тогда за завтраком: «Вы, профессор, воля ваша, что-то нескладное придумали! Оно, может, и умно, но больно непонятно. Над вами потешаться будут!»

Узнали? Конечно, это слова «загадочного иностранца» из романа М. А. Булгакова «Мастер и Маргарита». Все, когда-либо читавшие роман, помнят, что спор, в котором принимают участие Берлиоз и Воланд, крутится именно вокруг того самого доказательства бытия Божия, высказанного Кантом. Только высказано оно не в «Критике чистого разума», подготавливающей почву, а в «Критике практического разума», направленной на этику в системе «критического периода» философии Канта. Там же, в самом конце книги, находится и знаменитая цитата про «звёздное небо».

«Письма о кантовской философии» австрийского философа и бывшего монаха Карла Леонгарда Рейнгольда (1786–87), многочисленные «извлечения», комментарии, примечания и словари терминов Канта. Вместе с тем, появление такого рода работ было вызвано не столько большим почтением перед творениями Канта, сколько крайней сложностью восприятия текста «Критики чистого разума». После выхода книги в свет читатели начали жаловаться на «неудобоваримость» текста, и для предотвращения возможных неверных толкований в 1783 году Кантом были изданы «Пролегомены ко всякой будущей метафизике» (по сути – краткое изложение основного труда), а в 1787 году вышло второе издание «Критики чистого разума», исключавшее смешение понятий
и делавшее невозможным неверное толкование мысли автора. По настоянию Канта при переиздании книги именно второе, существенно доработанное издание, и берётся за основу. Однако переработка книги не спасла философа от того, чего он боялся, по всей видимости, всю свою жизнь, а именно – неверного истолкования собственных идей.

Интересен выбор Кантом издателя своего фундаментального труда. Иоганн Фридрих Харткнох – сын органиста, изучавший теологию в Альбертине и в 1762 году направленный своим работодателем, книготорговцем Иоганном Якобом Кантером, в Митаву (теперь Елгава, Латвия) для открытия филиала фирмы. В 1767 году Харткнох окончательно перебрался в Ригу, где открыл собственное издательское и книготорговое дело, не имея при этом собственной типографии. Там, Благодаря студенческой дружбе с философом, теологом и историком Иоганном Готфридом Гердером, он привлекает к себе как к издателю наставников Гердера, Канта и Гамана, и именно благодаря публикации «Критики чистого разума» (1781), «Пролегомен ко всякой будущей метафизике» (1783), «Критики практического разума» (1788) становится одним из самых авторитетных книгоиздателей своего времени. Он начинает публиковать альманахи и ежегодники, музыкальные произведения, налаживает книготорговлю. Через посредство Харктноха издающейся в Германии литературой снабжались учёные Москвы и Санкт-Петербурга. В дальнейшем предприятие перешло его сыну, И. Ф. Харткноху-младшему, продолжившему дело отца, но вынужденному в 1797 году продать издательство и уехать из Риги под угрозой неминуемого ареста, по всей видимости, по доносу. Интересно, что Харткнох-старший был издателем первого в истории российского библиографического журнала, Russische Bibliothek, издававшегося инспектором петербургской Академической типографии Л. И. Бакмейстером с 1772 по 1787 г. В свет вышло 11 томов, включивших 1100 рецензий на новые русские книги. Кроме рецензий, в журнале печатались заметки о новых книгах, статьи, главным образом, книговедческого характера.

В русской традиции знакомство с трудами Канта связано, конечно же, с мыслителями, прошедшими по пути проникновения в мир его философии, такими, как В. С. Соловьёв, С. Л. Франк, Н. О. Лосский, М. А. Бакунин, о. П. Флоренский, Е. Н. Трубецкой, В. И. Вернадский, Н. В. Мотрошилова, В. Ф. Асмус, Ю. М. Бородай, А. В. Гулыга, А. А. Гусейнов, Э. В. Ильенков, М. К. Мамардашвили… Но далеко не каждый из них был способен стать переводчиком трудов Канта. Публикация русской кантианы началась достаточно рано, еще в первой половине XIX века, при жизни самого Канта (Кант И. Кантово основание для метафизики нравов / Пер. с нем. Я. Рубана. – Николаев, 1803), и не закончилась до сих пор, свидетельством чему служит перевод его лекций по физической географии, впервые изданный в 2024 году.

«Критика чистого разума» почти четыре раза переводилась на русский язык, и лишь четвёртый по хронологии перевод публикуется регулярно до сих пор, считаясь практически каноническим. Почему почти? Потому что один из переводов просто не состоялся. Дело в том, что А. А. Фет, не только поэт, но и замечательный переводчик, хотел осуществить перевод этого труда, но идею забросил, узнав, что перевод уже существует. Кто знает, что было бы, если бы он остался верен своему первоначальному желанию? Однако наличие трёх изданных переводов не отменяет того факта, что даже перевод Н. О. Лосского, тот самый «практически канонический», нуждается в постоянном переосмыслении и приведении к более актуальному состоянию, хотя бы по причине устаревания языка. «Современное академическое издание», как это принято называть, ещё только ждёт своего часа, даже несмотря на колоссальную работу по ревизии перевода, сделанную в своё время Н. В. Мотрошиловой, Ц.Г. Арзаканяном, А. В. Гулыгой и другими.

Первый перевод «Критики чистого разума» на русский язык был осуществлён в 1867 году русским философом, профессором, деканом историко-филологического факультета, а впоследствии и ректором Императорского Санкт-Петербургского университета Михаилом Ивановичем Владиславлевым. Сын священника, он готовился к принятию сана в Духовной академии столицы, однако вынужден был покинуть заведение и, довольно неожиданным образом, стал студентом, а в дальнейшем – магистром, доктором и профессором философии. В течение своей 24-летней профессорской деятельности Владиславлев читал лекции по логике, психологии, истории философии, метафизике, этике и философии духа. Читал и спецкурсы, в которых особое место уделял разбору трудов Аристотеля, Плотина и Канта. Литературная его деятельность началась с 1861 года, когда он стал помещать во «Времени» критические и библиографические статьи, а позднее – сотрудничал с журналами «Эпоха», «Отечественные Записки», «Журнал Министерства народного просвещения». Учебник логики Владиславлева в своё время был лучшим учебником логики, его «Психология» стала одним из первых серьёзных попыток создать на русском языке академическое описание новой науки. Учениками Владиславлева были А. И. Введенский, Н. Я. Грот, Н. Н. Ланге, Э. Л. Радлов, Я. Н. Колубовский, а супругой стала племянница Ф. М. Достоевского Мария Михайловна. Возможно, что желание донести философию Канта до более широкого круга, а также – передать русскому читателю стройную красоту его фундаментального труда, впрочем как и общение
с переводчиками, подвигли Михаила Ивановича на перевод «Критики чистого разума».

В 1896-1897 годах выходит новый перевод «Критики чистого разума» авторства Николая Матвеевича Соколова, поэта, литературоведа, критика, цензора Петербургского цензурного комитета и автора переводов многих философских произведений. Соколов, также как и Владиславлев, происходил из семьи священника, учился в той же Санкт-Петербургской духовной академии, которую окончил кандидатом богословия, затем преподавал латынь и впоследствии стал цензором. За свою жизнь Николай Матвеевич опубликовал три сборника стихов, причём как друзья, так и критики его неославянофильских взглядов отмечали удачную сатиру поэта, афористичную парадоксальность и остроумную критику марксизма, который Соколов считал основным философским оппонентом. Ещё во времена студенчества он начал переводить «Критику чистого разума», однако издал её только лишь в 1896-1897. Соколов перевёл также «Критику практического разума», «Критику способности суждения», «Религию в пределах только разума» и «Антропологию» Канта. Трагична судьба Николая Матвеевича: будучи неославянофилом, одарённым публицистом, он оказался яро отвергаем как противниками из либерального лагеря, так и «соратниками» из националистических кругов своего времени. Возможно, именно это и привело к скоропостижной кончине от отравления уксусной эссенцией в возрасте всего лишь 48 лет.

Самый известный из переводов «Критики чистого разума» – это перевод Николая Онуфриевича Лосского, вышедший в 1907 году (на выставке представлено второе издание). Русский мыслитель, представитель русской религиозной философии, один из основателей направления интуитивизма в философии, один из изгнанных из Советской России на «философском пароходе», скончавшийся в Париже Николай Лосский – человек удивительной судьбы: выгнанный из гимназии за атеизм, после октябрьских событий 1917 года он будет лишён кафедры за христианское мировоззрение. В своих работах Лосский критиковал этическую концепцию И. Канта, но при этом стал тем, чей перевод «Критики чистого разума» явился основой всех последующих русских изданий этого сочинения немецкого философа.

Что касается переводов «Критики чистого разума» на другие языки, то отдельного внимания требует обилие англоязычных вариантов. Известно как минимум семь вариантов перевода:

• Ф. Хэйвуда (F. Haywood), 1838;
• М. Д. Майклджона (M.D. Meiklejohn), 1855;
• Ф. М. Мюллера (F.M. Müller), 1881;
• Н. Кемп Смита (N. Kemp Smith), 1929;
• В. С. Плухара (W. S. Pluhar), 1996;
• П. Гайера совместно с А. У. Вудом (P. Guyer, A. W. Wood), 1999;
• М. Вайгельта (M. Weigelt), 2007.

Наибольшее внимание к труду Канта, как это ни странно, проявили шотландцы (Майклджон и Кемп Смит). На протяжении большей части XX века англоязычные читатели знакомились с «Критикой чистого разума» в основном по переводу Нормана Кемп Смита (британский подданный, шотландец), однако сегодня наиболее авторитетным изданием считается критическое издание перевода Гайера и Вуда (американские граждане).

На выставке представлено одно из изданий популярнейшего перевода XIX столетия авторства Джона Миллера Доу Майклджона, шотландского автора многочисленных учебников и пособий по английскому языку и литературе, военного корреспондента и, возможно, шпиона Её Величества. Примечательно, что, увлёкшись ещё в школьные годы немецкой философией, Майклджон перевёл «Критику чистого разума» будучи студентом, когда ему ещё не было и двадцати лет. Перевод был заказан ему Генри Джорджем Боном, книготорговцем и издателем, создателем популярных в XIX веке серий «Библиотек Бона», целью которых было наполнение книжного рынка оригинальными англоязычными трудами и переводами зарубежных источников по истории, науке, классической литературе, теологии и археологии.

Французские переводы «Критики чистого разума» представлены на выставке изданием перевода профессора философии и декана филологического факультета Дижонского университета Ж. Тиссо, впервые опубликованного в 1845 году и имевшего множество переизданий.

Также представленное на выставке венгерское издание «Критики» является факсимиле 1981 года изданного в 1913 году перевода Александра Берната (Бернхарда), известного мыслителя и писателя еврейского происхождения, и философа, теолога Йожефа Баночи.

Эпоха Просвещения, а за ней и эпоха «Бури и Натиска», принесли множество новшеств в культурную и литературную жизнь города. Так, преподаватель Лёбенихтской гимназии Иоганн Кристоф Вольсон написал по случаю 500-летия Кёнигсберга впечатляющее стихотворение на девятнадцати страницах под названием «Повествующий Прегель», а Иоанн Готтфрид Гердер, учившийся у Канта в Альбертине, выпускает в 1761 году оду «Песнь Киру» на восшествие на российский престол Петра III и в 1778-1779 годах – знаменитую антологию «Народные песни», ставшую первым серьёзным исследованием фольклора и зародившую само понятие народной поэзии. Без всякого преувеличения можно сказать, что философские идеи Канта и разнообразные направления литературной деятельности Гердера (перевод, собирание народных песен и баллад, исследования литературы) привели к развитию прозы и поэзии в Кёнигсберге.

Многие учёные говорят, что способность к логическому мышлению появляется у детей примерно в четыре года. Едва научившись говорить, дети начинают задавать вопросы о глубинном устройстве мира –
это ли не философствование?

Дети, на самом деле, — утонченные мыслители, способные к абстрактному мышлению, намного более креативные и реактивные, чем их взрослые. Дети ставят под сомнение то, что взрослые считают само собой разумеющимся, они открыты для новых идей, тем самым становясь отчасти более философами, нежели взрослые дяди и тёти.

В ходе изучения философии у ребенка развивается критическое мышление. К тому же существенно улучшается успеваемость, так как философия влияет на развитие интеллекта вообще. Поиск истины в ходе диалога
и полилога не входит, к сожалению, в современные образовательные программы, вследствие чего дети,
как правило, не владеют навыками ораторов или участников дискуссии. Да и потом – философия даёт возможность соединить полученные знания, умения и навыки воедино, в системе мировоззренческой целостности, непротиворечивости. Философия структурирует то, что сыпется со всех сторон и превращает обучение в сборку бесконечного пазла. В конце концов, философия – это постоянный поиск смысла, а человек ищущий себя развивает. Без оценок и отметок, философия – это территория самостоятельного мышления
и поиска ответов на волнующие вопросы, где преподаватель лишь своего рода проводник, учащий задавать правильные вопросы.

Учить детей философии достаточно легко, начиная с простых и понятных тем, ведь многие «детские» книги затрагивают вполне глобальные проблемы, и преподавая философию можно показать подрастающему поколению, что мир можно сделать лучше, и что многое зависит только от них самих, от их выбора.
От их морального императива, если уж брать слова профессора Канта.

В кинематографе особо выделяется фильм Филиппа Коллена «Последние дни Иммануила Канта» (Les derniers jours d'Emmanuel Kant, 1996), который не является подробным жизнеописанием философа, скорее - собранием любопытных фактов, легенд и баек о нём. Интересно, что для актера Дэвида Уорриллоу, сыгравшего старика Канта, это была последняя роль в кинематографе.

Фильм, в принципе, ни о чём. Чёрно-белая плёнка, медленное действие или даже отсутствие такового,
почти полное отсутствие сюжета… И в то же время – фильм именно о Канте, хотя Кант в фильме – сборник прибауток и стереотипов. Один из них, знаменитые кантовские обеды, даёт возможность проложить мостик
от кинематографа к театру.

Однако «Кант» - не единственное обращение театра к фигуре философа. Вот уже несколько лет театральные коллективы Калининградской области представляют на подмостках различные версии осмысления роли
Канта в жизни региона и мира. Так, в 2024 году был представлен спектакль уличного театра «НЕ КАНТовать», представляющий собой постановку Анны Шишкиной и труппы профессионального уличного театра «Странствующие куклы господина Пэжо» из Санкт-Петербурга по заказу Калининградского драматического театра в честь 300-летнего юбилея Иммануила Канта. Зрелищное площадное действо с любовью и иронией представляет современное отношение к образу великого философа.

А в Калининградском областном драматическом театре в год 300-летия самого известного земляка идёт перфолекция «КАНТ И ЧЕ» в постановке Натальи Ивацик, Светланы Косачевой и Евгения Маленчева.
Через активное взаимодействие со спикерами: философом, маркетологом, художником и зрителями авторы пробуют на деле разобраться, зачем вообще нужны философы, как имя Канта стало брендом и как его идеи соотносятся с повседневностью сегодня.
Иммануил Кант любил ходить в театр, особенно в молодые годы: этот факт неоспорим. Кант понимал театр
как способ расширения своих знаний о мире и самосовершенствования, а значит и современному человеку
это может стать поводом уделить должное внимание театру.